III мировая война и конечная экономическая цель
Януш Хойнацки, Польша, Лодзь   

 

Сегодня все привыкли говорить о мировом экономическом кризисе, однако как только дело доходит до внятного объяснения его причин, прогнозов его течения и тем более его итогах, начинается существенная невнятица.
Значительная часть американской экономики, не менее 25%, по оптимистическим оценкам, и порядка 35% — по пессимистическим, существует лишь постольку, поскольку наличествует эмиссионный по происхождению поток денег на ее поддержание. Какие последствия могут быть от того, что как минимум 10% экономики USA существует лишь за счет эмиссии? В случае ее прекращения, целенаправленного или объективного, эта часть экономики должна прекратить свое существование. Но не только она, поскольку в рамках межотраслевого баланса эта часть перераспределяет избыточный ресурс в другие сектора, которые также должны в такой ситуации погибнуть.  
В условиях перегретой финансовой части экономики и долгового кризиса это почти немедленно приведет к повторению сценария 1929 года. Отметим, кризис этот будет много сильнее, чем тогда, поскольку в середине ХХ века структурных перекосов в экономике США не было, а сейчас аналогичному по масштабу депрессионному падению будет предшествовать быстрая гибель структурного «нароста», масштаб которого, составляет от 25% по оптимистическим до 35% по пессимистическим оценкам.
Результаты исследований оказались достаточно неожиданными. При расчетах роста производительности в отраслевом разрезе выясняется, что практически все увеличение темпов роста производительности в экономике США на самом деле сконцентрировано в шести отраслях: розничная торговля, оптовая торговля, торговля ценными бумагами, производство полупроводников, компьютеров, телекоммуникации. В остальных 53 отраслях наблюдалось небольшое увеличение или снижение роста производительности, в целом компенсирующие друг друга. Указанные шесть отраслей производят 31% ВВП, вносят 38% в совокупное увеличение насыщенности экономики информационными технологиями и составляют 29,5% от общей занятости.
Особое внимание было уделено инвестициям в ИТ и их влиянию на показатели производительности. ИТ в большинстве случаев не влияют в особой степени на производительность труда. Можно сказать, что ИТ серьезно способствовали росту производительности труда только тогда, когда они представляли собой новые средства производства.
Совокупное сокращение годового спроса должно составить самое малое $2,1—2,3 трлн, или примерно 15% ВВП США
Если современная финансово-экономическая парадигма не изменится, то независимым государством может быть только то, которое контролирует (уже) не менее 1.5 миллиарда человек. В мире сегодня есть только два государства, которые имеют или в скором будущем могут получить такие собственные рынки: Китай и Индия.
Что касается западной Европы, то у нее есть шанс, однако он связан с развитием  договорных отношений, прежде всего, с Россией. А для этого, как показывает опыт последних лет, Европе нужно серьезно отойти от парадигмы «Западного» глобального проекта, с его отказом от библейских ценностей...
Речь идет не о «модернизации России», а о включении России (уже не как независимого государства) в систему рынков в рамках сателлитов другого независимого государства.
Если марксизм исходил из логики конечности капитализма во времени, то вся базовая основа «экономикс», как и всей либеральной, «западной» теории, построена на том, что капитализм принципиально бесконечен.
Поскольку процесс расширения рынков ограничен размерами Земли, то научно-технический прогресс в своей нынешней модели принципиально ограничен во времени, он неминуемо должен, рано или поздно, закончиться! И сам Адам Смит, и Маркс, уж коли он занимался именно политэкономией, которую создали Смит и Рикардо, не понимать этого не могли.
Это значит, что идейные проблемы «западного» общества состоят не только в отсутствии новых экономических, но и социально-политических идей. Вся социально-политическая устойчивость этого общества, весь комплекс его базовых идей сегодня базируется на «среднем» классе, который, как это следует из принципов, высказанных еще Адамом Смитом, в самом ближайшем будущем перестанет существовать!
Мы уткнулись в идейный тупик, — пишет Фукуяма. — Современный капитализм умирает у нас на глазах, и по этой причине нам нужная новая идеология. Сочинить ее на старом фундаменте мы не можем потому, что нас сдерживает слишком много запретов. Однако давайте отдадим себе отчет в том, что эти запреты появились в результате противоборства с СССР и вообще с "Красным" проектом. Этого проекта теперь нет, и потому мы можем снять все запреты и дать свободу творчеству, народу. Пусть, дескать, народ сочинит нам новую капиталистическую идеологию. Он даже рисует забавную картинку: "Представьте на мгновение неизвестного сочинителя, который, ютясь где-нибудь на чердаке, пытается сформулировать идеологию будущего, способную обеспечить реалистичный путь к миру со здоровым обществом среднего класса и прочной демократией". Однако Фукуяма тут же предупреждает: есть четыре пункта, от которых ни в коем случае нельзя отказаться. Это частная собственность, свобода, демократия и "средний" класс.
Сегодня мир стоит перед принципиальным, радикальным сломом. По силе и размаху он неизмеримо превосходит сломы 1917 и 1991 годов, поскольку в тех случаях были известны и даже, в некотором смысле, привычны идеи, в рамках которых шли изменения. Ныне na zapadzie нет ни языка описания, ни альтернативных идей.
Последний раз в истории такая ситуация сложилась в Европе в XVI—XVII веках, когда после более чем тысячи лет христианства начался жесточайший слом в идеологии и экономике феодализма. Это было крайне тяжелое время, и не дай Бог, чтобы оно повторилось. Чтобы этого избежать, необходимо еще до того, как перемены разрушат все защитные цивилизационные механизмы, предложить новые идеи, не менее цивилизационные по масштабу. Но они пока не найдены.
Исчерпан механизм, который обеспечивал экономическое развитие человечества в течение нескольких сотен лет.
Вкладывать средства в производство привычных продуктов и услуг, а также в разработку новых имеет смысл только в том случае, если постоянно расширяются рынки.
Главное же — отказывает механизм научно-технического прогресса, который несколько веков определял развитие человечества. Он исчерпан. Целиком и полностью. У него нет больше ресурса.
Поэтому Россию ждут серьезные проблемы, связанные со списанием неподъемных долгов и, соответственно, разрушением всей мировой финансовой системы. Это значит, что искать новую модель развития нам придется не в тиши кабинетов, имея впереди как минимум несколько десятилетий, а в крайне жестких социально-политических условиях.
Основой любого глобального проекта является надмирная идея, выходящая далеко за пределы видимого и ощущаемого пространства. Мало того, изначально подобная надмирная идея должна быть заявлена как Истина для всех. Однако одного этого недостаточно. Для того, чтобы массы людей, вдохновившись идеей, занялись ее воплощением во всемирном масштабе, необходимо эту идею перевести в политическое измерение, в котором, собственно, и реализуются любые идеи. Для успешного развертывания глобальный проект должен утвердиться в опорной стране. Она должна быть крупной, мощной в экономическом отношении. Только сильная страна, являясь признанным лидером проекта, может удержать прочие государства от беспрерывных конфликтов между собой и обеспечить присоединение к проекту все новых и новых участников. За историю человечества таких надмирных идей возникло не так уж много.
Сохранить "средний" класс не получится по той простой причине, что последние десятилетия он, в основном, существовал за счет роста долговой нагрузки. Напомним — рост долга домохозяйств перед кризисом (то есть до осени 2008 года) составлял около 10 процентов в год — или  1,5 триллиона долларов в год.
Одно из определений "среднего" класса — люди с типовым потребительским поведением (обеспеченным соответствующими доходами, разумеется). Но потребляют они не только товары или услуги, но и — поведение власти. Нынешней власти, которая формируется современной элитой. Kogda культура потребления у большей части населения изменится — власть станет крайне непопулярной.
Удержать ситуацию по прежним "правилам игры" невозможно, необходимо жестко централизовать управление экономикой и государством. А резкое изменение правил требует серьезных поводов. И намеренно создавая их, элиты не станут гнушаться и уже не гнушаются ничем.
В общем, целенаправленная работа по созданию "подушки безопасности" для элит идет уже давно. Главный вектор, определяющий направление развития современного либерального общества, — это упор на "средний" класс. Представителям этого класса постоянно внушают убеждение, что разные традиционные ценности гроша ломаного не стоят, коль они компенсируются ростом доходов. Зачем это делается, понятно. Это один из способов сохранения власти. Элита таким образом объясняет народу, что самая главная и, в общем, единственная ценность на свете — это деньги. А деньги дает она, любимая. Стало быть, за нее, элиту, и надо держаться изо всех сил...
Именно отсюда идет разрушение семьи (которая, если сильна, всегда "забивает" государство, что хорошо было видно на примере СССР) через ювенальные технологии и постоянную пропаганду гомосексуализма, разрушение религии и церкви, уничтожение образования и национальной культуры.
Все наработанные технологии управления обществом стали давать сбои.
А значит, нужно любой ценой заставить пока еще существующий "средний" класс сплотился вокруг элиты. Точнее, вокруг государства, которое эта элита пока контролирует. Необходимо, чтобы народ испугался чего-то большего, чем потеря денег. А поскольку страх перед грозящей бедностью весьма силен, то обычным страхом его не перешибешь. Необходим ужас. Но вот уметь это сделать — устроить массовый межнациональный конфликт, который резко усилит традиционные ценности в обществе. К сожалению, это произойдет через очень сильное обострение ситуации, сравнимое с  Гражданской войной. Войны обычно начинались с целью расширения рынков. Как раз исполняется 100 лет от начала I мировой войны и кому-то очень хочется огласить следующую, хотя впрочем папа римский это уже сделал.

Поскольку предстоящий экономический кризис резко опустит уровень жизни во всех западных странах (который сейчас существенно завышен за счет феномена сверхпотребления, связанного с эмиссией доллара), то концепции "наживы" во многом сменятся на "справедливость". И это означает ренессанс "Красного" проекта и еще большее усиление Исламского проекта. Что произойдет в США,  предсказывать сложно, а в Европе вопрос будет только один: сможет ли "социалистическая" идея ассимилировать исламское население или Европа вольется в исламский мир? Отметим, что до сих пор ассимилировать ислам удавалось только в рамках развития социалистических идей, в связи с чем  именно в Европе "Красный" проект ожидает мощная экспансия.
Дело в том, что такой мощный кризис, как распад мировой системы разделения труда, распад единого долларового пространства, будет требовать от всех участников активных, если не агрессивных действий. Политика же "христианских" проектов существенно определяется их догматикой, которая в качестве одного из главных достоинств называет смирение. Иными словами, возрождение этих проектов возможно, но не в среднесрочной, а тем более не в краткосрочной перспективе. Это потребует весьма длительного времени.
Ссудный процент, разрешенный в XVI веке, создал новый феномен в истории человечества — "технологическое общество". Ускоренный технический прогресс последних столетий, который, в частности, резко уменьшил смертность и позволил существенно нарастить численность человечества, вызван именно этим явлением. Не исключено, что обязательным условием для этого феномена является одновременное наличие ссудного процента и библейской системы ценностей. Даже Япония и Китай, в общем, развивают свои технологии только за счет западных стран — инвесторов и потребителей произведенной ими продукции. Про ислам и говорить нечего — все попытки создания технологической цивилизации на внутренней базе исламских народов оказались неудачными.
Ситуация в России будет отличается от европейской только одним: куда более развитыми принципами и механизмами "Красного" проекта. И это несет огромную угрозу "Западному" проекту, поскольку варианты развития событий в Европе могут существенно быстрее реализоваться в России и тем самым серьезно ускорить окончательный распад "Западного" глобального проекта.
Неслучайно "Западный" проект бросил значительные силы на срочное разрушение в России реликтов "Красного" проекта: его наемные менеджеры начали агрессивно проталкивать немедленное вступление России в ВТО, разрушать государственную систему пенсионного обеспечения, здравоохранения, образования. Смысл этих действий понятен. Россия на протяжении тысячелетия была исключительно проектной страной и попросту не может существовать без великой идеи. Разрушение "Красного" проекта впервые в истории оставило ее в идейном вакууме: никаких проектных ценностей для России пока не видно.
И если Россия хочет играть в ближайшие десятилетия хоть какую-нибудь роль в мире, а то и просто сохраниться как государство, нам жизненно необходимо с предельной активностью реанимировать оставшиеся от времен социализма механизмы и технологии и попытаться создать новую российскую проектную идеологию.
А богатым свобода и демократия не нужны, потому что свою собственность они могут защитить самостоятельно. Таким образом, "средний" класс становится очень важным связующим звеном.
Итак, Запад открыто заявил, что объявляет конкурс на новую идеологию. И здесь мы сталкиваемся с совершенно любопытной вещью. Мировоззрение, философия, тщательно проработанная и многократно переписанная история Запада создавались в последние сто лет в ходе борьбы с коммунистической идеологией, одним из ключевых элементов которой является тезис о конце капитализма. Соответственно, в западной модели, в либеральной философии и прочих построениях капитализм принципиально бесконечен. По этой причине новая философия, которую предлагает разрабатывать Фукуяма, если и будет разработана, станет всего лишь обновлением капитализма.
Почему Маркс решил заниматься теорией смены формаций? А дело вот в чем. Маркс как ученый — не как идеолог и пропагандист, а именно как ученый — политэконом. Политэкономия как наука появилась в конце XVIII века, и разработал ее Адам Смит, потом подхватил Давид Рикардо, и Маркс, в некотором смысле, был продолжателем их традиции. Так вот тезис о конце капитализма появился у Адама Смита, и не исключено, что Маркс и занялся-то концепцией смены формаций, потому что понимал, что капитализм конечен. Ему было интересно разобраться, каким будет посткапиталистическое общество.
Сегодня ключевым моментом является поиск нового механизма развития и нового языка, на котором это развитие можно описать. Тот, кто это сделает, станет цивилизационным чемпионом на ближайшие лет двести-триста. Из всего сказанного выше ясно, что сделать это можно только за пределами западного мира. И нельзя отыскать на карте страну, кроме России, где могла бы родиться новая идея.